Важнейшей в истории тироидологии личностью, которая, возможно, вдохновила И. С. Тургенева на создание одного из самых ярких литературных образов – Евгения Базарова – стал окружной врач из старинного городка Мерзебурга (Тюрингия) Карл Адольф фон Базедов (1799-1854). Его именем в германоязычных странах и в Восточной Европе назвали описанный им в 1840 г. диффузный токсический зоб.
Базедов, «врач по призванию и сын уважаемого семейства», родился в Дессау в семье государственного служащего Людвига Базедова (1774-1835), которому был лишь 24 год, а он уже «дорос» до президента местной консистории и советника герцога Ангальт-Дессау.
Дед Базедова известный в Германии общественный деятель, гуманист и педагог Йохан Бернхард Базедов (1724–1790) вошел в историю немецкой педагогики.
Мать Базедова Йоханна (урожденная Крюгер, 1774-1838), очень образованная женщина, была тетей блистательного художника-портретиста Франца Крюгера (1797–1857), который и создал единственный прижизненный портрет своего кузена врача Базедова (на рис. выше), хранимый ныне в Мерзебурге. Кстати, Ф. Крюгер – придворный художник прусского и русского императоров знаменит портретами августейших особ, а также парадными полотнами; 24 его картины, в том числе портрет Николая I (1852) украшают коллекции Эрмитажа.
Старший брат Базедова Фридрих унаследовал отцовскую стезю, став главой окружного управления Дессау.
Сестры Адельхайд и Адольфине Юлия прожили больше 80 лет. Адельхайд вышла замуж за поэта-романтика Вильгельма Мюллера (на его стихи писал романсы Ф. Шуберт), создавшего текст известной немецкой песни «Im Krug zum grunen Kranze» (по версии, прототипом грустящего в таверне странника стал доктор Базедов).
Способность вдохновлять творцов Базедов пронес через всю жизнь и, как знать, возможно, она действовала на тех, кто узнавал о нем и после его смерти. Романтический строй ума и воображение играют в жизни не только художника, но и ученого поразительную роль.
Племянник Базедова – сын поэта В. Мюллера востоковед Макс Мюллер (1823–1900), не побывав ни разу в Индии, в таком совершенстве изучит в Оксфорде санскрит, что станет одним из столпов мировой индологии и религиоведения.
Сам Базедов слыл хорошим скрипачом, любил Бетховена, знал европейские языки.
Исключительно талантливая семья Базедовых не была, впрочем, знатной. Отцу Карла Базедова Людвигу Базедову пожаловали дворянство лишь в 1833 г., и доктор Карл-Адольф стал «фон Базедовым» уже зрелым.
Он вырос и закончил гимназию в Дессау. На счастье медицины, распределение 16-летнего Карла в голландские морские кадеты (он «рвение к морской службе выказывал») успехом не увенчалось.
В 1819 г. Базедов приступил к изучению медицины в университете Галле (где ранее учился и его отец). Школа славилась медиками, заложившими основы ятрохимии и системного информационного подхода в патологии (Г. Э. Шталь и др.). у молодого Базедова были блестящие учителя: патолог, терапевт и хирург, занимавшийся, в частности, глазной патологией, Петер Крукенберг (1788–1865); хирург, фармаколог и физиолог Карл Август Вайнгольд (1782–1829), а также анатом Иоганн-Фридрих Меккель-младший (1781–1833), описавший меккелев дивертикул и ставший руководителем дипломной работы Базедова об усовершенствовании метода ампутации голени, успешно защищенной в 1821 г.
Позже Базедов с гордостью писал: «Еще больше обрадовался я…, когда увидел позднее, что известный Вайнгольд во время проведения подобной операции на голени формировал описанные мной доли, и эта операция прошла очень успешно… ».
В медицине особенно важна возможность, по выражению И. Ньютона, «стоять на плечах гигантов». Основательная подготовка позволила Базедову уже в 1822 г. получить лицензии и на акушерскую, и на хирургическую практику. Для прохождения аналога современной ординатуры он отправляется во Францию, где в знаменитой клинике Отель-Дьё его наставником стал великий Гийом Дюпюитрен (1777–1835), успешно оперировавший зоб. В то время в Париже Рене-Теодор Гиацинт Лаэннек (1781–1826) разработал аускультацию, которой овладел и Базедов.
24 апреля 1822 г. Базедов приехал в Мерзебург и стал там семейным врачом, обслуживая и городское, и окрестное население. Работал он с «огромным рвением и упорством» и был не только трудолюбив, но и одарен как хирург. Успешно прооперировав дочь председателя медицинского совета Нимана, он быстро завоевал авторитет.
Интересно, что будущий гений естествознания (автор терминов «экология», «питекантроп», «филогенез» и др.), выдающийся биолог-эволюционист Эрнст Хайнрих Геккель (1834–1919), подаривший миру емкое определение болезни как «опасного приспособления», в детстве и отрочестве 17 лет прожил в Мерзебурге и, скорее всего, был пациентом Базедова.
В Мерзебурге хранятся свидетельства бескорыстия и подвижничества врача: он бесплатно лечил бедных, был волонтером на ликвидации холерной эпидемии 1831 г. в Магдебурге, когда многие медики просто сбежали из города. Он успешно боролся с холерой и в Мерзебурге (1833, 1849 и 1850 гг.). По сути, Базедов был общественным деятелем, напоминающим по стилю и содержанию работы русских земских врачей, ибо он занимался и социальной медициной.
Он одним из первых вёл амбулаторные карты больных, внедрил методы климато- и курортотерапии, разрабатывал меры помощи приемным матерям и их детям, практиковал гигиеническую оценку питьевой воды, внеся большой вклад в коммунальную гигиену и промышленную токсикологию.
В эпоху гигиенической безграмотности он добился в своем округе запрещения токсичных красок: «… Ежегодно тысячи центнеров мышьяка добываются из недр земли, чтобы в качестве неотъемлемого признака роскоши в непосредственной близости от людей отравлять их!». Он первым полно описал симптомы отравления такими красками (алопеция, невралгия, диарея, исхудание, анемия, головокружения и параличи), лично делал анализы для выявления в красках мышьяка, и сообщал об этом прусскому министру просвещения, вопреки противодействию фабрикантов.
Его успеху способствовали чувство долга и прямота, настойчивость и систематичность в достижении целей.
Уже в 1834 г. он успешно выдержит экзамен на должность окружного врача. С 1838 г. он состоит в Лейпцигском медицинском обществе, поддерживает связи с alma mater в Галле и публикуется в научно-практических изданиях (всего около 60 научных трудов от оториноларингологии до ревматологии, педиатрии и акушерства). Значительная их часть касается болезней глаз и опубликована в журнале, редактировавшимся одним из будущих учителей Н. И. Пирогова – немецким хирургом и российским дворянином Карлом-Фердинандом фон Грефе (1787–1840).
В 1841 г. прусский король удостаивает Базедова почетного звания. Однако лишь в 1848 г., скромный от природы, Базедов стал главным врачом округа, обойдя 8 претендентов. Именно при Базедове через 300 лет своего существования городок Андреасштифт получил больницу на 30 коек.
Но мировую известность врачу принесли две его статьи о сочетании пучеглазия, тахикардии и зоба с описанием 4 ярких случаев. Это сочетание с 1858 г., по предложению Георга Хирша, до сих пор именуют «мерзебургской триадой». Читая описания Базедова, можно полагать, что он первым затронул психоневрологические симптомы тиротоксикоза: «…Присутствовало значительное выступание до этого здоровых, полностью зрячих глазных яблок; больная при этом спала с открытыми глазами, внешне выглядела пугающе, а в своем поведении была беззаботна и бодра, и вскоре в городе стала считаться безумной…», писал Базедов о больной фрау G. (на рис.). Он подметил у неё потерю веса, потливость, понос, одышку, беспокойство, чувство голода, усиление кровотока в коже, расширение границ сердца с признаками клапанной недостаточности, аменорею и тремор.